диагноз литературного персонажа

Здравствуйтех!
Можно попросить сделать диагноз литературного персонажа по описанию?

Можно вам прислать литературный текст?

«Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Д и к а ]здесь и далее разрядка — автора), п е ч а л ь н а, м о л ч а л
и в а,
Как лань лесная б о я з л и в а,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться н е у м е л а
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
И г р а т ь и прыгать н е х о т е л а
И часто ц е л ы й день о д н а
Сидела м о л ч а у окна» [1, 2, XXV];
 «З а д у м ч и в о с т ь, ее подруга
От самых к о л ы б е л ь н ы х дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором шелковым она
Не оживляла полотна,
Но к у к л ы даже в эти годы
Татьяна в руки н е б р а л а» [1, 2, XXVI–XXVII];
 «Она по-русски п л о х о знала,
Журналов наших не читала
И выражалася с т р у д о м
На языке своем р о д н о м» [1, 3, XXVI];
 «…Вдруг у в и д я
Младой двурогий л и к луны
На небе с левой стороны
Она д р о ж а л а и бледнела» [1, 5, V-VI, см. так же 1, 3, XXXII,
XXXVII);
 «И вспомнил он Татьяны милой
И б л е д н ы й цвет, и вид у н ы л ы й» [1, 4, XI];
 «Но та, сестры н е з а м е ч а я,
В постеле с книгою лежит,
За листом лист перебирая,
И н и ч е г о не говорит» [1, 5, XXII].
В романе Таню никто не режет, не насилует, не бьёт, она живёт
свободно на природе, занимается всем, чем хочет. При этом первому
попавшемуся столичному бездельнику вопреки всем мыслимым
светским правилам пишет высокопарный сумбур про страхи
и погибель. Да ещё обращается на «ты». Не иначе у Тани помутился
рассудок:
«Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя: единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви,
Увы, заслуженным укором!» [1, 3, Письмо Татьяны к Онегину].

Постарайтесь за волшебством слога увидеть как Татьяна, зная, что
Онегин «послан Богом», тут же сомневается в этом. Этот
высокопарный сумбур нелюдимой неопытной заторможенной и вечно
грустной молчуньей мог быть взят только из какого-то женского
романа, не иначе:
«Я з н а ю, ты мне послан Б о г о м,
До гроба ты х р а н и т е л ь мой
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В д у ш е твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг у з н а л а,
Вся о б о м л е л а, запылала
И в мыслях молвила: в о т он!
…
К т о т ы, мой ангел ли хранитель
Или коварный и с к у с и т е л ь:
Мои с о м н е н ь я разреши.
Быть может, это всё п у с т о е,
О б м а н неопытной души!
И суждено совсем иное…
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю.
Кончаю! С т р а ш н о перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша ч е с т ь,
И смело ей себя в в е р я ю…» [1, 3, Письмо Татьяны к Онегину]

Это наблюдение объясняет абсолютно всё,
например, почему:
 когда приходили гости, распорядиться о приготовлении чая
поручали не Тане, а её сестре Оле, которая при ещё живом отце
была в полтора раза (!) младше:
«Проходит время; между тем
Прикажут Ольге чай готовить» [1, 2, XXXIV];
 Таня решилась на невероятно предосудительный и просто опасный
для всей семьи поступок, написав «вредный вздор» [1, 3, XXXI]
первому встреченному столичному ловеласу;
 любовное письмо благородной девушки Татьяны состоит из
заученных «наизусть» [1, 3, X] романических штампов,
перемешанных прямым враньём:
«Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, з а п ы л а л а» [1, 3, Письмо Татьяны Онегину].
Напомним, что у нас с вами есть куда более взвешенное и
авторитетное мнение:
«И вспомнил он Татьяны милой
И б л е д н ы й цвет, и вид у н ы л ы й» [1, 4, XI];
 Татьяна выросла очень мнительной. Например, она «оживилась»,
увидев «молчаливый поклон» [1, 5, XXXIV] на тот момент надутого,
негодующего, жаждущего отомстить Ленскому Онегина [1, 5,
XXXI];
 бледная, заторможенная, совершенно не привыкшая к физическим
нагрузкам девушка в длинном до пят платье, в корсете и на каблуках
[1, 3, XXXVI] на одном дыхании смогла пробежать с препятствиями
в виде загадочных «кустов сирен» как минимум километра три: сад,
куртины, мостики, лужок, аллею к озеру, лесок, цветники [1, 3,
XXXVIII]. Чисто физиологически такой кросс нельзя объяснить даже
пограничным состоянием, очевидно перед нами клиническое
проявление буйного помешательства. Кстати, попробуйте в
реальности представить себе тринадцатилетнюю [1, 4, VIII] девушку,
которая вмиг с остервенением «кусты сирен переломала». Заметьте –
не срывала мелкие ветки, а враз поломала кусты. Будем исходить из
объективной реальности, наш роман – это вымысел, но не сказка, и
такое даже особенно буйному психопату её комплекции и возраста
не под силу. Поэтому предположим, что в данном случае речь не
идёт о кустах сирени, которая у великого поэта в творчестве больше
нигде не встречается. У гениального Пушкина были известные
проблемы с орфографией и между словами «кусты» и «сирен» он мог
нарочно или случайно пропустить запятую. Можно предположить,
что Таня продралась напролом через какой-то сухой кустарник,
нечаянно врезалась в статуи сирен и опрокинула их. В противном
случае нам придётся признать данный эпизод гомерической
пошлостью или сатирой, которой по признанию самого поэта роман
точно не являлся;
 даже такой скучающий нигилист и ловелас [1, 1, VII, X—XII] как
Онегин с его подвешенным языком [1, 1, VI] и светским опытом
впервые увидев Татьяну, понёс откровенный вздор про то, как
ужасно круглосуточно и неотрывно ухаживать за больным
родственником, – он просто не понимал о чём можно беседовать с
больным человеком;
 ни с кем не общавшийся в селе салонный ловелас Евгений не принял
подарок судьбы в лице Татьяны, – оказывается, он, наблюдая
психическую хворь девушки, ею либо просто побрезговал, либо
испугался за свою репутацию в обществе;
 незнакомую девушку, пусть даже выглядевшую как дворянка, без
тени сомнения пустили в барский дом:
«Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой» [1, 7, XVII], – прислуга увидела, что
девушка ненормальная;
 плохо понимая русский язык, не имея даже элементарного
житейского опыта, а тем более – опыта литературной критики,
просто увидев пометки, которые Онегин делал на полях книг [1, 7,
XXIII], она внезапно засомневалась в том, кому только что отдала
себя без остатка:
«Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?» [1, 7, XXIV];
 Таня шляется по ночам одна (!):
«Но поздно. Ветер встал холодный.
Темно в долине. Роща спит
Над отуманенной рекою;
Луна с о к р ы л а с ь за горою,
И п и л и г р и м к е молодой
Пора, давно пора домой.
И Таня, скрыв свое волненье,
Не без того, чтоб не вздохнуть,
Пускается в обратный путь»,
и это, судя по контексту, является чем-то обыденным, привычным, к
чему давно адаптировалась вся родня. Интересно, волки в ночном
лесу тоже адаптировались или каждый раз вздрагивали при её виде?
 небогатая помещица Ларина перекрестилась когда смогла
пристроить старшую дочь:
«Меня с слезами заклинаний
М о л и л а мать; для бедной Тани
В с е были жребии р а в н ы…
Я вышла замуж. Вы должны…» [1, 8, XLVII]

Самое главное, обнаруженные нами патологии и сбойные поведенческие
примитивы самого любимого Петром Ильичём Чайковским персонажа
прекрасно объясняют почему Татьяна в финале романа одновременно:
 отчитывает Онегина, предполагая его самые низменные побуждения:
«Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам с о б л а з н и т е л ь н у ю честь?» [1, 8, XLIV];
 при этом чудесным образом обнаруживает у этого же Онегина некую
прямую честь:
«Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость, и п р я м а я честь» [1, 8, XLVII];
 тяготится своим завидным для любой нормальной девушки княжеским
положением и при этом будучи известной мечтательницей [1, 2, XXVI;
3, IX], не грезит ни о супружестве, ни о детях, а просто жаждет сбежать
в привычный жизненный контекст заторможенной провинциальной
жизни, – она просто не тянет по своему психическому здоровью
столичный ритм:
«А мне, Онегин, пышность эта,
Постылой жизни мишура,
Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей…» [1, 8, XLV];
 обесценивает любовь:
«Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?» [1, 8, XLV];
 и тут же признаётся в любви:
«Я вас люблю (к чему лукавить?)» [1, 8, XLVII];
 при этом прогоняет того, кого она любит уже не один год:
«Я вас прошу, меня оставить» [1, 8, XLVII];
 заявляет, что будет верна мужу:
«Но я другому отдана;
Я буду век ему верна» [1, 8, XLVII];
 хотя она уже изменила ему как только приняла целующего ей руку
постороннего мужчину у себя в покоях:
«От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей» [1, 8, XLVII]

Спасибо!
Позволю себе некоторые соображения.
Такой автор как Пушкин ничего не писал просто так, по крайней мере, свою крупную форму. И даже если он утрировал, то с определённой целью.

Например в финале девушка в самом лучшем случае неадекватна. Не буду повторно загромождать цитатами, но, на мой взгляд, на лицо прямое когнитивное расстройство.
Его нельзя списать на влюбленность, поскольку молодая физически здоровая женщина не тянет на светский уровень жизни и одновременно не мечтает ни о семье, ни о детях, ни о семейном очаге - она хочет назад, к березкам, и могилке няни, к привычному жизненному распорядку. Такое нельзя объяснить романтикой или месячными гормональными сбоями, - налицо психическое расстройство. Вот мне бы понимать точный диагноз.

Далее, по отдельности некоторые приведённые в тексте симптомы действительно могут быть списаны на молодой возраст и пол персонажа.
Однако я просил бы обратить пристальное внимание на следующую симптоматику:
- Как лань лесная б о я з л и в а,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться н е у м е л а
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
И г р а т ь и прыгать н е х о т е л а
И часто ц е л ы й день (!) о д н а
Сидела м о л ч а у окна (!)» [1, 2, XXV];

Какой нормальный ребёнок будет сидеть ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ НЕПОДВИЖНО ГЛЯДЯ В ОКНО? Причём, из контекста не следует, что это было временное явление, - речь конкретно о том, что: «З а д у м ч и в о с т ь, ее подруга
От самых к о л ы б е л ь н ы х дней,

А как объяснить без диагноза вот это:

 Таня шляется по ночам одна (!):
«Но поздно. Ветер встал холодный.
Темно в долине. Роща спит
Над отуманенной рекою;
Луна с о к р ы л а с ь за горою,
И п и л и г р и м к е молодой
Пора, давно пора домой.
И Таня, скрыв свое волненье,
Не без того, чтоб не вздохнуть,
Пускается в обратный путь»,
и это, судя по контексту, является чем-то обыденным, привычным, к
чему давно адаптировалась вся родня. Интересно, волки в ночном
лесу тоже адаптировались или каждый раз вздрагивали при её виде?


Поэтому я бы и хотел уточнить диагноз героини.

...Онегин никогда не приходил пешком, всегда прискакивал на лошади. Значит, расстояние между их поместьями было немаленькое. Можно предположить, в лучшем случае, несколько километров, может быть, с десяток. В противном случае иное было бы так или иначе обыграно в романе.

Получается, Татьяна приходила домой под утро. И это не заботило ни родных, ни крепостных Онегина. По моему мнению, все это нельзя объяснить без указания на тяжелую психическую патологию героини, не идущую даже с родными на контакт.
На нее просто все махнули рукой.

Мать перекрестилась левой пяткой когда сумела сбагрить такую бесперспективную невесту.
Отец не занимался ей, постепенно опускался и в итоге рано умер, - тоже легко объясняется тем, что у него была дочь с психической патологией. Младшая в этой ситуации предсказуемо жила только для себя. Как животное.

П. С. Современники критиковали роман Александра Сергеевича за слабость сюжета.

Они не понимали, что в романе сюжета нет. Совсем. Сюжет "Евгения Онегина" - ширма, за которой великий поэт спрятал то, что мы, обычные люди, должны были, как он надеялся, "расчухать".

Но мы дважды убили Пушкина - один раз это сделал коллективный дэАнтес, второй - мы, когда ищем романтику там, где ее нет и продаем друг другу ПСС А. С. Пушкина по цене макулатуры.

У нас есть автор, который говорит за персонажа.
Это означает, что у нас есть даже более объективные свидетельства, чем субъективные, зависимые от гормональных всплесков и прочего, ощущения этого персонажа.

Разве не так?

Поэтому я ожидаю профессионального мнения на основе объективных данных.

Вы могли бы адресовать мою просьбу о диагнозе коллегам?

Для меня это вопрос серьезный.

Объективные свидетельства - это описание автора.
Как можно говорить что их нет? Нет текста произведения?

Можно повторно попросить вас передать наш диалог коллегам?
Возможно, они заинтересуются и смогут вникнуть в суть вопроса.

Коллеги не вчитались.
Тут нужен именно квалифицированный точный диагноз.
Единственное что я прошу - учесть всю картину симптоматики. Почему коллеги вместо того, что бы вникнуть в суть проблемы ищут недостатки в постановке вопроса?

Скорее похоже на закрытый ответ)

Возможно корректному восприятию текста мешает присущая ему художественность?
Попробую переписать симптоматику:

Дика, пуглива, печальна, молчалива, некрасива, у неё нет эмоционального контакта с родителями, с детьми в подвижные игры не играет, в куклы - тоже, асоциальна. Часто целый день сидит молча у окна, это у неё с самого детства, уместным для девушек рукоделием никогда не занималась и, например, приготовить чай гостям родители всегда поручали её крайне ленивой и инфантильной младшей сестре. Поведение её стереотипно, во многом взято из романов, которые она постоянно читает. На родном языке она изъясняется с трудом. При виде молодого месяца дрожит и бледнеет. Вид у неё постоянно унылый, цвет лица бледный. Очень мечтательна, мнительна, склонна к необдуманным поступкам. Имеет привычку в одиночку по лесам, и в том числе по ночам. Родные к этому уже привыкли. Бледная, заторможенная, совершенно не привыкшая к физическим нагрузкам девушка в длинном до пят платье, в корсете и на каблуках - она на одном дыхании, если взволнована, может пробежать с препятствиями несколько километров. Общение с молодыми людьми не складывается, они её избегают. Когда каким-то чудом её годам к 20 смогли выдать замуж за богатого пожилого чиновника из столицы, она не потянула столичный ритм, стала тяготиться своим завидным для любой нормальной девушки положением и при этом будучи мечтательницей, не грезила ни о супружестве, ни о муже, ни о детях, а просто жаждала сбежать в привычный контекст заторможенной провинциальной жизни где её никто не понимал.